Улыбка Бога [СИ] - Виктор Гвор

«Нокаут? Возможно… Но я еще попробую расписаться на ваших спинах…».

Сергей Алдонин сумел поставить еще пять автографов прежде, чем четвертая пуля вошла в грудь…

Ради всего святого, зачем же так переживать! Неужели ви видите таких причин для расстройства? Таки ничего страшного. Константин, будьте так любезны, дойдите до народа и предъявитесь своей персоной! Если кто-нибудь думает, шо на границе служат исключительно чемпионы Челябинска, то он категорически не прав! Костя, Ви хотя бы были в этом Челябинске? Но может быть, Ви знаете, где он находится? Кто-то шо-то не расслышал? Я вам скажу по большому секрету: Костя до службы вообще не был уверен, шо вне Москвы существует жизнь. Ему за это говорили на таком рабфаке, но мало ли там говорят разных глупостей? И, между нами, он не знал никаких боксов! Он таки не знает их до сих пор и не сильно за то страдает! Шо, ну шо Костя вам мог продемонстрировать? И ви называете это бокс? Где ви видели бокс, шобы там били ногами и кидались противниками, как мешками со всяким мусором? Это, шобы ви понимали, самооборона без оружия и ничто другое. Нет, ну шо такое? Где может научиться чему-либо слушатель рабфака? Естественно, на занятиях! Как это у Вас на рабфаке не было самбо? Может, у Вас там не было и стрельбы, и первое свидание с винтовкой Вам устроили в армии? Я вам скажу, шо это самое настоящее вредительство, и им надо заняться отдельно! Шо Ви будете делать в бою, если не можете с трехсот метров отстрелить белке голову? Это же даже подумать страшно!

Если придется узнавать еще таких жутких историй за ваш подозрительный рабфак, то ви же заставите мене поверить, шо ми не готовы к войне, а этого не может случиться раньше, чем дядя Моня самостоятельно родит дочку! Как почему дядя Моня не может родить дочку? Ему таки уже почти сто лет, и сейчас рожает его праправнучка! И таки в молодости он тоже спихивал таких вещей на жену и не только на жену, но всегда эксплуатировал женский труд! А шо делать? Это были такие времена, что никто не строил социализм, и вообще никто ничего не строил, кроме проклятых кровопийцев и прочих белобандитов!

Сволочи. Прижали огнем так, что не поднять головы. Пора менять позицию. Боец переползает в сторону и снова прижимается щекой к теплому дереву приклада. Стреляй, Костя, стреляй! Зря, что ли капитан Мазур официально называл лучшим снайпером отряда? Твои самбистские навыки сегодня не понадобятся. А вот стрелковые — в самый раз. Стреляй, да послеживай, чтобы не подобрались фрицы слишком близко. Иначе, прижмут огнем, да забросают своими гранатами на длинной деревянной рукоятке… А это неправильно. Так быть не должно. Стреляй, Костя…

Тройка немцев подбирается почти на расстояние гранатного броска. Еще пара метров… Ну, давайте гады, давайте… Если можно кинуть туда, можно и оттуда. Пора. «Эфка» вылетает из ладони, закручивается ребристыми боками… Эти уже не опасны, но за секунду до взрыва взлетает встречная. Костя кувырком уходит в сторону и почти успевает. Почти. Близкий разрыв бьет по барабанным перепонкам и наступает темнота…

Но, по крайней мере, у вас не будет сомнений за Гиви! Шо может уметь такой дикий пастух с Кавказских гор недоступного бойцу непобедимой Рабочее-Крестьянской Красной Армии? Шо? Эти ремешки? Гамарджоба, объясни товарищу за своё увлечение! Я таки переведу, шобы все понимали! Вот сюдой надо положить камень, немножко покрутить, и вам не страшен серый волк. Какой же козопас не умеет убить волка? Шо значит, если нет камушков? Ви можете сказать мне, что я бессовестно лгу, но таких камушков в горах более чем достаточно. Гораздо больше, чем волков!

Шо значит, зачем здесь? Здесь нет камушков? Ви же имеете таких замечательных гранат! Берете одну штуку, и кладете вместо камушка. Как ни удивительно, но граната же полетит намного дальше, чем без таких ремешков. И вам не страшен серый фриц, даже который весь залег! Шо почему? Ви меня снова удивляете! Если граната летит дольше, она хочит взрываться еще в воздухе. Я таки вам скажу, фрицы очень нервничают в таких случаях. Только недолго…

Как зачем такой кинжал? Шо можно сказать за нож? Слушайте сюда ушами! Если к Гиви придет гость, чем чабан зарежет барана, шобы угостить друга? Ви мене понимаете? А если придет немец, то чабан зарежет фрица, как барана, и не поморщится. Вот этим кинжалом.

Праща делает оборот над головой и очередная граната отправляется в полет. Припасть к земле, взять новую, заложить в пращу, поднять над головой, выдернуть кольцо. Взгляд на цель, свист вращающихся ремней… Нам не страшен серый фриц…

Оружие прадедов. Оружие из далекого прошлого. Устаревшее несколько веков назад. Но любое оружие — это оружие. Оно сделано, чтобы убивать. И умеет это делать. Надо только немного ему помочь. И, пока есть гранаты, нам не страшен серый фриц. Никакой фриц не страшен.

Взгляд на цель, свист вращающихся ремней. Рука выпускает узел. Граната уносится к врагу и взрывается прямо над светловолосой головой очередного немца. Привет из солнечной Грузии… Теперь можно убрать пращу, гранат больше нет…

Только камень. Счастливый камень, передаваемый в семье Тевзадзе от отца к сыну. Когда-то далекий предок убил им вождя каких-то врагов. Может, и не им, как найти на поле боя свой камень? Но так гласит легенда. А в горах легендам верят. И верят в то, что пока этот камень в семье, ее главе ничего не грозит.

Черед камня еще придет. Пока есть верная винтовка и одна обойма. Остальные отдал ребятам. Только жаль, что обойма быстро кончается. Пять патронов это очень много и очень мало. Смотря когда…

И вновь свистят над головой ремни… Последний бросок. И нож…

Фельдфебелю Фишеру даже в голову не могла прийти мысль, что в середине двадцатого века его убьют булыжником из пращи. Мысль так и не пришла. На ее место прилетел счастливый камень семьи Тевзадзе. Привет из солнечной Грузии.

А сердце Гиви было пробито в тот самый момент, когда талисман сорвался с ложа пращи.

Боже мой, ви не знаете таких вещей? Мене придется вас просветить, и срочно, или я не буду Яша Любецкий, чистокровный одессит! Как это нет такой национальности? Если я родился в Одессе, вырос в Одессе, ушел служить на границу из Одессы и вернусь обратно, когда ми приколотим последнего фрица к развалинам ихнего рейхстага, то кто я, по-вашему? Почему цыган? Причем здесь кнут? Да в таборе любой мальчишка может сбить бабочку с цветка, не испортив пестик! А мой папа умел струсить пыльцу с крыльев такой насекомой! При чем тут цыган? Ну и шо, шо табор?

Моя бабушка говорила на идиш лучше, чем на русском, а евойный муж, мой дедушка — был сам Коля Корено! Шо?! Ви не знаете кто такой Коля Корено? Боже милостивый и святые угодники! Где Вас угораздило родиться? Что за глухомань этот Ваш Ленинград? За Колю знала вся Одесса от Аркадии до Сахалинчика! Даже в Червоном хуторе! Лучший кулачный боец из всех, кого рожала одесская земля! И Ви мне говорите, шо есть такие места, где за него даже не слышали?

Это же можно подумать, шо деда Коли вообще не существовало! А кто научил меня махать ножом не хуже нашего абрека, уворачиваться от Костиных захватов и не падать до земли, когда Сережа машет руками? Нет, это надо себе такое представить!

Одессит, шоб ви понимали, не имеет национальности! Он одессит, и этим всё сказано! Ну шо Ви мне тычете своим Ленинградом? Таки это не глухомань, а город? Шо Ви говорите?! Больше Одессы? Ви хоть понимаете, что нельзя сравнить несравнимое? Шо такое Ваш Ленинград? Бывшая столица? Город Петра? Северная Пальмира? Колыбель трех революций? Он всего лишь большой город!

А Одесса… Одесса — это не город. Это улыбка Бога!

Пулемет замолчал. Умолкли винтовки, выплюнув последние пули. Стих свист ремней. Постепенно прекратили стрельбу и немцы. Тишина. Пять минут… Десять…

Двое, пригибаясь, начали подбираться к лесу. Скрылись за первыми деревьями. Никакой реакции. Совсем. Каратели начали вставать. Может, если бы взводный был жив, он вел себя осторожнее. Но фельдфебель получил камень в голову. И теперь оставшиеся в живых радостно обсуждали свою удачу. И за обсуждением не услышали негромкий свист боевого бича, которым Яша Любецкий, чистокровный одессит, сын цыганского барона и внук лучшего кулачного бойца родного города, прервал жизни незадачливых «разведчиков».

А следом ударил пулемет. Любецкий спешил истратить последний магазин, пока враги не опомнились от неожиданности, не залегли и не открыли ответный огонь. Не успел. Всё-таки даже пулемету для этого нужно время. А потом пуля-дура всё же нашла того, кого весь бой сторонились ее умные товарки…